Свекор заорал: «Дармоедка проклятая!» и ударил меня сковородой.

— Не подымай этот аппарат за столом, — проворчал свекор. — Нечто неприличное.
Но звонок прозвучал снова. Катя неловко улыбнулась родственникам и взяла трубку.
— Алло?
— Добрый вечер. Юридическая компания «Романов и партнёры». Екатерина Владимировна?
— Да, это я.
— У нас важное наследственное дело, потребуется ваше присутствие в офисе завтра.
— Что произошло? — спросила Катя.
— По телефону не обсудим. Только скажу: речь идёт о значительной сумме.
Она назначила встречу и положила трубку. Все посмотрели на неё с интересом.
— Кто звонил? — поинтересовался Денис.
— Юристы, связаны с наследством, — ответила Катя.
Свекровь хмыкнула:
— Наследство? Интересно от кого — наши родители никогда не были богаты.
— Может, кто-то из дальних оставил, — предположила Анжела.
— Ха, — проворчал свекор. — Наверняка мелочь — квартира-студия или дачная будка.
Денис пожал плечами:
— Любые деньги не помешают. Даже десять тысяч сгодятся.
Катя промолчала. Три года она не работала — вела дом и занималась хозяйством. Семейный бюджет был тугой, денег постоянно не хватало.
После ужина свекор позвал сына на кухню; Катя, убирая посуду, невольно услышала фрагменты их разговора.
— Денис, с твоей женой что-то нужно решать, — слышала она.
— В чём дело? — спросил сын.
— Уже третий год дома сидит. Не приносит дохода, а ест как все.
— Она же дом ведёт, готовит…
— Это мало. Денег в дом не несёт. Привыкла лежать на шее у людей!
— Я с ней поговорю, — вздохнул Денис.
Вечером он действительно заговорил с ней серьёзнее.
— Катя, может, всё-таки подумаешь о работе? — осторожно спросил муж.
— Ты хочешь, чтобы я пошла на работу? — ответила она.
— Бюджет ограничен. Папа прав — лишние деньги не помешают.
— Значит, я — бремя? — прошептала Катя.
— Не бремя, но и не кормилица, — сказал Денис.
Эти слова ранили её, но она не стала спорить. Чувство чужой среди родни было привычным.
На следующий день Катя пришла в юридическую контору. Её встретил солидный мужчина в дорогом костюме.
— Екатерина Владимировна, присаживайтесь. У меня для вас новости, которые изменят жизнь.
— Говорите, — сказала она.
— Три дня назад погиб в автокатастрофе ваш дядя, бизнесмен Алексей Романов.
— Дядя Алексей? Мы давно не общались, — удивилась Катя.
— Тем не менее, он составил завещание. Все его активы — вам.
Юрист вынул стопку документов:
— Торговая сеть, склады, коммерческая недвижимость, ценные бумаги — общая оценка активов примерно восемьдесят миллионов рублей.
У Кати закружилась голова. Восемьдесят миллионов — цифра, с которой трудно было соприкоснуться мысленно.
— Вы уверены? Не ошибка ли? — прошептала она.
— Ошибки нет. Вот нотариально заверенное завещание. И ещё: по воле завещателя вы — та, кто никогда не просила у него денег и не выпрашивала помощи. Деньги уже зачислены на ваш счет — распоряжаться ими можете с завтрашнего дня.
Катя возвращалась домой в полусонном состоянии: в сумочке лежали бумаги, а в голове — осознание, что теперь она очень богата.
Дома за столом все подняли взгляд, когда она вошла.
— Ну и что за наследство? — спросила свекровь.
— Дядя Алексей умер и оставил мне свой бизнес, — ответила Катя.
— Что за бизнес? — уточнил Денис.
— Торговая сеть и недвижимость, — сказала она.
Свекор фыркнул:
— Торговая сеть? Наверное, парочка ларьков.
— Нет, — мягко сказала Катя. — Это сеть супермаркетов.
— Сколько их? — воскликнула Анжела.
— Двадцать семь магазинов, — произнесла Катя.
В кухне повисла тишина. Свекор первым пришёл в себя:
— Двадцать семь? Ты шутишь, да?

 

Катя спокойно посмотрела на свёкра:
— Нет, не шучу. Вот документы.
Она достала из сумки конверт и положила его на стол. Бумаги с печатями выглядели слишком официально, чтобы вызывать сомнение.
Свекровь растерянно поправила очки:
— Так… выходит, это всё теперь твоё?
— Да, — ответила Катя. — Бизнес, недвижимость, счета. Всё оформлено на меня.
Денис побледнел. Он не мог подобрать слов. Только вчера он говорил жене, что она не приносит пользы семье, а теперь перед ним сидела женщина, способная изменить судьбу всех присутствующих.
Свекор попытался взять себя в руки:
— Ну, знаешь… восемьдесят миллионов — это, конечно, серьёзно. Главное, чтобы ты правильно распорядилась. Деньги любят счёт. Вот, к примеру, если вложить часть в общее дело, могли бы расширить дом, купить новую машину…
Катя подняла взгляд:
— Я ещё не решила, что делать.
— Так мы тебе поможем, — поспешно вставила свекровь, уже с мягкостью в голосе. — Ты же нам как дочь. Мы всей семьёй подумаем, как лучше.
Катя тихо улыбнулась. Её словно пронзила странная ясность — за несколько минут всё в доме поменялось местами. Там, где раньше она чувствовала себя лишней, теперь к ней обращались почти с почтением.
Денис робко коснулся её руки:
— Катя, я… рад за тебя. За нас. Мы ведь одна семья, правда?
— Семья, — повторила она, глядя на него. — Только, кажется, вы об этом вспомнили только сейчас.
Тишина снова повисла. Анжела кашлянула, пытаясь разрядить обстановку:
— А ты… ты теперь как-то иначе жить будешь? Переедешь, может?
— Не знаю, — сказала Катя. — Возможно, начну сначала.
— В смысле? — напрягся Денис.
Катя встала из-за стола.
— Завтра я поеду в офис дяди. Надо решить, кто займётся делами. Потом — посмотрим.
Она ушла в спальню. Долгое время за дверью слышались шёпоты — свекор что-то горячо доказывал, свекровь пыталась его утихомирить, Денис молчал.
Поздно ночью он зашёл к ней.
— Катя, ты ведь не собираешься… уходить? — спросил он с тревогой.
Она посмотрела на мужа — в его глазах уже не было привычной уверенности, только растерянность.
— Не знаю, Денис, — ответила тихо. — Может, пора понять, кто рядом со мной — из любви, а кто — из выгоды.
Он хотел что-то сказать, но не нашёл слов.
Катя повернулась к окну. Город спал, и только вдалеке светились огни — словно обещание новой, неизвестной жизни, которая начиналась именно сейчас.

 

На следующее утро Катя проснулась рано. Ночь прошла беспокойно — мысли то и дело возвращались к вчерашнему разговору. В доме стояла тишина: свекровь с мужем спали, Денис не вернулся в спальню. Катя собрала документы, надела строгий костюм, который когда-то пылился в шкафу, и вышла из дома.
В приёмной офиса её встретили с уважением — теперь это был её бизнес. Юрист Романов улыбнулся:
— Рад вас видеть, Екатерина Владимировна. Коллектив уже знает о переменах. Сегодня мы можем оформить временные доверенности, чтобы вы могли управлять делами до вступления в должность.
Катя кивнула. Подписывая бумаги, она чувствовала странную смесь волнения и спокойствия — словно внутри неё родилась новая женщина, уверенная, самостоятельная.
После официальной части юрист сказал:
— Ваш дядя был человеком с принципами. В его завещании есть ещё одна деталь — он просил передать вам письмо.
Он протянул конверт. Катя открыла его и увидела знакомый аккуратный почерк:
«Катя, если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Я долго наблюдал за жизнью нашей семьи и видел, как люди готовы унижаться ради выгоды. Ты была единственной, кто не пытался ничего получить. Поэтому я отдаю тебе всё, чтобы ты смогла построить своё будущее. Только одно прошу — не позволяй никому управлять тобой. Деньги — это не власть, а испытание. С любовью, твой дядя Алексей.»
Глаза Кати наполнились слезами. Она аккуратно сложила письмо и спрятала в сумку.
Вернувшись домой, она застала всех на кухне. На столе уже стоял праздничный ужин — свекровь приготовила то, чего Катя никогда раньше не видела в этом доме.
— Мы подумали, — начала свекровь, притворно ласково, — тебе теперь трудно одной со всем этим делом. Денис может помочь. У него хватит опыта, чтобы разобраться.
— Да, — подхватил свекор. — Он и бухгалтерию знает, и с людьми умеет. Вместе будете управлять, а мы поддержим.
Катя села за стол и спокойно посмотрела на каждого.
— Спасибо за заботу, — произнесла она. — Но я решила иначе.
— Как это — иначе? — насторожился Денис.
— Я ухожу. Из этого дома. Куплю себе квартиру поближе к офису. И займусь бизнесом сама.
— Катя! — свекровь всплеснула руками. — Да как же так? Мы же семья!
— Семья? — тихо повторила Катя. — Когда я три года стирала, готовила и слышала, что я «дармоедка», никто не вспоминал, что мы семья.
Свекор побагровел:
— Да что ты себе возомнила! Без нас бы ты…
— Без вас я бы просто раньше поняла, кто я, — перебила Катя. — Но теперь поздно.
Она поднялась из-за стола. Денис вскочил, пытаясь остановить её:
— Катя, подожди! Мы всё исправим!
— Не нужно, — ответила она спокойно. — Я уже всё исправила сама.
Катя вышла из дома, впервые за долгое время чувствуя лёгкость. Осенняя прохлада ударила в лицо, но сердце было удивительно тёплым.
Она достала телефон и позвонила юристу:
— Да, это Екатерина Романова. Подготовьте, пожалуйста, документы на смену руководства. Я хочу лично возглавить компанию.
И, закончив разговор, Катя улыбнулась — впервые не из вежливости, а от ощущения настоящей свободы.

 

Через неделю после переезда Катя стояла у огромного окна нового офиса. Под ней шумел город — автомобили, спешащие прохожие, огни витрин. Всё казалось нереальным: ещё недавно она боялась купить себе новую кофту без разрешения мужа, а теперь принимала решения, от которых зависели десятки людей.
Стук в дверь отвлёк её от мыслей. Вошёл секретарь:
— Екатерина Владимировна, к вам посетитель. Говорит, что раньше работал с вашим дядей. Просил принять лично.
— Имя?
— Артём Власов.
Катя нахмурилась — фамилия показалась знакомой.
— Пусть войдёт.
В кабинет зашёл мужчина лет сорока, уверенный, подтянутый, с лёгкой сединой на висках.
— Добрый день, Екатерина Владимировна, — произнёс он спокойным голосом. — Простите за внезапный визит. Я был деловым партнёром Алексея Романова.
— Добрый день. Садитесь, — сказала Катя, стараясь сохранить деловой тон. — Чем могу помочь?
— Я не столько за помощью, сколько по делу, связанному с вашим дядей. Видите ли, мы вместе вели один проект, но за несколько месяцев до аварии Алексей изъял все документы и велел мне «ждать, когда появится Катя». Я не понял, о чём речь, пока не узнал о его завещании.
Катя насторожилась.
— Что за проект?
— Благотворительный фонд. Он собирался открыть его на ваше имя. Алексей говорил, что хочет, чтобы вы продолжили дело, которое действительно будет помогать людям, а не приносить прибыль.
— Фонд? — переспросила Катя. — Дядя никогда не говорил мне об этом.
— Он никому не говорил. Но документы — у меня. И я думаю, он хотел, чтобы именно вы решили, стоит ли довести идею до конца.
Катя молча смотрела на Власова. В его глазах не было ни корысти, ни фальши — только искренняя печаль и уважение к памяти её дяди.
— Покажите бумаги, — тихо сказала она.
Мужчина достал из папки аккуратную стопку файлов. В них были отчёты, черновики устава фонда, даже личные заметки дяди — о детских домах, программах поддержки одиноких матерей, о помощи больницам.
— Он хотел, чтобы вы это возглавили, — добавил Власов. — Я лишь помогу, если вы решите продолжить.
Катя закрыла папку.
— Знаете, — сказала она после короткой паузы, — я думала, что получила просто деньги. А теперь понимаю, что получила шанс. Шанс сделать что-то, чем бы дядя мог гордиться.
Власов улыбнулся:
— Тогда я был прав, что пришёл.
Он поднялся, но у двери обернулся:
— Алексей часто говорил: «Катя — не та, кто возьмёт, она та, кто даст». Думаю, теперь я понимаю, что он имел в виду.
Когда дверь за ним закрылась, Катя долго сидела, глядя на бумаги.
Она вспомнила холодные слова свёкра, унижения, чувство беспомощности. А потом — свой первый шаг за пределы старого дома.
Теперь перед ней был другой путь — трудный, но настоящий.
Катя взяла ручку и написала на верхнем листе:
«Благотворительный фонд имени Алексея Романова. Основатель — Екатерина Романова».
И впервые за долгое время почувствовала не просто уверенность, а внутренний покой.

 

Прошёл месяц. Катин фонд начал работу — сначала скромно: несколько волонтёров, пара офисов, помощь приютам и детским больницам. Газеты уже писали о «новой благотворительнице из бизнеса», а сама она едва успевала отвечать на звонки.
Но вместе со славой пришло и внимание, которого Катя совсем не ждала.
Однажды утром в приёмной появилась женщина в дорогом костюме. Секретарь, слегка нервничая, ввёл её в кабинет:
— Екатерина Владимировна, к вам госпожа Крылова. Говорит, что раньше работала с вашим дядей.
Катя подняла взгляд. Женщина — лет сорока пяти, ухоженная, с холодными серыми глазами — вошла уверенным шагом.
— Добрый день, — сказала она. — Меня зовут Ирина Крылова. Я была финансовым директором компании вашего дяди.
— Присаживайтесь. О чём вы хотели поговорить?
— О вашем будущем, — ответила Крылова без улыбки. — Или, если точнее, о том, чтобы вы не разрушили то, что строил Алексей Николаевич.
— Не понимаю, — насторожилась Катя.
— Я слежу за вашими действиями, — продолжила гостья. — Вы начали закрывать некоторые торговые точки, переводить средства в благотворительный фонд. Но вы не знаете всех тонкостей бизнеса. А без опыта вы быстро погубите империю, которую получили случайно.
— Случайно? — повторила Катя, сдерживая раздражение. — Это наследство.
— Наследство можно потерять за одну подпись, — холодно сказала Крылова. — Поэтому я предлагаю сделку. Вы передаёте управление компанией мне. Взамен получаете стабильный доход и свободу заниматься своим «фондом».
Катя тихо встала, подошла к окну.
— Интересное предложение. Но скажите, Ирина Викторовна, — она повернулась, — если вы так переживаете за бизнес, почему не помогли ему, когда он был жив?
На лице Крыловой мелькнуло что-то похожее на раздражение.
— Я делала всё, что могла. Но после его смерти вы — преграда. Алексей доверял вам, но вы не понимаете, с кем имели дело. У компании есть партнёры, которые не любят сюрпризов. Они могут… повлиять.
— Это угроза?
— Предупреждение.
Катя выдержала паузу, потом спокойно произнесла:
— Благодарю за заботу, но я сама справлюсь. В дальнейшем — все вопросы через юристов.
Крылова встала.
— Что ж, я предупреждала. Надеюсь, вы не пожалеете.
Когда за ней закрылась дверь, Катя впервые за долгое время почувствовала лёгкий страх. Она позвонила Власову.
— Артём, ко мне приходила Крылова. Говорит о каких-то партнёрах, которым не нравится, что я владею бизнесом.
— Да, — ответил он после паузы. — Я ожидал, что она появится. Она давно пыталась получить контроль над компанией, ещё при жизни Алексея. Он знал, что после его смерти она попробует снова.
— И что мне делать?
— Не паниковать. Но и не недооценивать. Я свяжусь с людьми, проверю контракты. Возможно, у неё остались долги или связи, которые она хочет использовать.
Катя глубоко вдохнула.
— Знаешь, раньше я боялась любых перемен. А теперь понимаю: если меня пытаются запугать, значит, я на верном пути.
— Вот именно, — сказал Власов. — Только теперь вам придётся играть по-взрослому.
Катя посмотрела на окно, где отражалась её собственная фигура — та самая «дармоедка», как называл её свёкор, теперь стояла во главе крупного бизнеса и готовилась к битве.
В этот момент она тихо произнесла:
— Пусть попробуют отнять то, что я заслужила.

 

Через несколько дней после визита Крыловой в офисе началось что-то странное. Один за другим начали поступать звонки от поставщиков — договора якобы расторгались, счета блокировались, контракты «терялись». Катя поняла: предупреждение Крыловой было не пустыми словами.
Вечером к ней зашёл Власов. Он выглядел уставшим, но решительным.
— Я проверил всё, — сказал он, кладя на стол папку. — Это спланированная атака. Несколько филиалов оформлены на подставные фирмы. Подозреваю, что Крылова готовилась к этому давно. Ей нужны активы.
— И как нам защититься? — спросила Катя.
— Юридически — пока слабо. Но у нас есть один шанс. Я нашёл копию письма, которое Алексей оставил в архиве. Оно адресовано тебе, но официально не передавалось.
Он развернул бумагу. На пожелтевших листах дядин почерк был узнаваем — ровный, строгий:
«Если со временем кто-то попытается прибрать компанию к рукам, знай: у меня есть дубликаты документов о реальном владельце сети. Копии спрятаны там, где начиналось всё — в старом доме на окраине, где я когда-то открыл первый магазин. Найдёшь их — найдёшь правду.»
Катя перечитала несколько раз.
— Старый дом… тот, что в посёлке Сосновка? Его ведь продали.
— Формально — да. Но, — Власов усмехнулся, — я выяснил, кто теперь собственник. Это подставная компания Крыловой.
Катя нахмурилась:
— Значит, она знает, что там.
— Возможно. И если мы хотим успеть, надо ехать прямо сейчас.
Через два часа они уже были в дороге. За окнами мелькали огни трассы. Катя молчала, держа в руках письмо, словно оно само по себе могло защитить её от надвигающейся опасности.
Когда добрались, ночь уже окутала посёлок. Дом стоял на окраине — старый, с облупившейся краской, но внутри горел свет.
— Кто-то здесь, — тихо сказал Власов.
Они осторожно подошли к окну и заглянули внутрь. В комнате стояла Ирина Крылова — она роялась в старом сейфе, вытащив несколько папок.
— Она уже нашла бумаги, — прошептала Катя.
— Не факт, — ответил Власов. — Похоже, ищет.
Он достал телефон:
— Я вызову полицию. У нас достаточно оснований — проникновение в частную собственность.
Катя кивнула, но не могла оторвать взгляда от происходящего. Вдруг Крылова резко выпрямилась и обернулась к окну. Их взгляды встретились.
— Она нас заметила, — сказал Власов.
Через минуту из дома донёсся звук захлопнувшейся двери. Крылова выбежала во двор и, увидев их, зло крикнула:
— Думаете, вы победите? Всё, что строил Алексей, принадлежало мне не меньше, чем вам!
— Вы предали его, — спокойно ответила Катя. — А теперь хотите украсть память о нём.
— Это бизнес, девочка! Здесь не место чувствам!
— Ошибаетесь, — сказала Катя. — Именно чувства отличают тех, кто строит, от тех, кто разрушает.
В этот момент на дорогу подъехала полиция. Крылову задержали — у неё при себе оказались поддельные документы и ключи от сейфа.
Позже, когда всё стихло, Катя с Власовым вошли в дом. За старыми коробками они нашли небольшой железный ящик. Внутри лежали флешка и документы с печатями — подтверждение, что все доли компании закреплены лично за Екатериной Романовой.
Катя взяла в руки флешку, будто трофей.
— Похоже, дядя снова спас меня, — тихо сказала она.
— Нет, — улыбнулся Власов. — На этот раз ты спасла его дело сама.
Катя посмотрела на старые стены — здесь когда-то всё начиналось. И, возможно, именно здесь она впервые почувствовала: теперь её жизнь принадлежит только ей.

 

Прошло полгода.
Город уже привык к новому имени — Екатерина Романова.
Газеты писали о ней как о женщине, которая не просто унаследовала состояние, а сумела превратить его в живое дело — в сеть успешных магазинов и в фонд, помогающий тем, кому некому помочь.
Офис кипел работой, но Катя по-прежнему приходила раньше всех. Она любила это утро — тишину, мягкий свет, запах кофе. На стене висела фотография дяди. Иногда ей казалось, что он всё ещё рядом, будто наблюдает, не сбилась ли она с пути.
В дверях появился Власов.
Он стал её надёжным партнёром, а в последнее время — и чем-то большим. Между ними не было громких признаний, но каждый взгляд говорил о большем, чем слова.
— У нас всё готово, — сказал он, протягивая папку. — Первый детский центр фонда открывается завтра. Приезжают журналисты, администрация города, волонтёры.
— Отлично, — улыбнулась Катя. — Алексей Николаевич был бы доволен.
Власов тихо ответил:
— Он гордился бы тобой.
Катя подошла к окну. За стеклом жизнь шла своим чередом — люди спешили по делам, кто-то смеялся, кто-то ругался, а она чувствовала удивительное спокойствие.
— Знаешь, Артём, — сказала она, не оборачиваясь, — раньше я думала, что счастье — это деньги. Потом — что это власть. А теперь понимаю: счастье — это когда у тебя есть право выбирать свой путь и люди, которым ты можешь доверять.
Он подошёл ближе, положил руку ей на плечо.
— Значит, ты выбрала свой путь?
Она повернулась, взглянула прямо в его глаза и кивнула:
— Да. И теперь я ни у кого не позволю забрать то, что построила — ни дело, ни веру в себя.
На следующий день, когда ленточку перед новым детским центром перерезали, аплодисменты казались нескончаемыми. Дети, которых фонд взял под опеку, смеялись и тянулись к ней с цветами.
Катя подняла взгляд к небу, где мягко светило солнце, и прошептала:
— Спасибо, дядя. Я всё сделала.
Она больше не была «дармоедкой», невесткой, которую презирали, и женщиной, прячущей глаза от жизни.
Теперь она была собой — Екатериной Романовой, женщиной, которая пережила боль, предательство и страх, но вышла из этого свободной.
И когда Власов взял её за руку, она впервые не сомневалась:
всё только начинается.
Конец.