Большая заводская история о том, как новичка принимали в коллектив

Глава 1. Мужик на пороге бабьего царства

Когда Петру Степановичу предложили работу на консервном заводе, он даже не подозревал, что попадёт в место, где мужиков почти не водилось. То есть совсем. Вообще. За последние двадцать лет туда приходили только три парня — и все три сбежали в течение недели. Говорили, что выдержать «женское царство» — это не твои гайки крутить.

Но Пётр был мужик крепкий, спокойный, с чувством юмора и лёгким характером. Он думал, что уж его-то никакие заводские бабы не сломят.

Он ошибался. Но об этом позже.

В первый же день, когда он переступил порог третьего цеха, почувствовал на себе двадцать пар глаз. Разных — строгих, веселых, прищуренных, оценивающих, заинтересованных. И все — женские.

— Девки! — заорала полная рыжая женщина у станка. — Живой мужик! Несите сторонки — тронем руками!

— Ирка, не пугай человека! — отозвалась Петровна, восьмидесятикилограммовая начальница смены, женщина с походкой бульдозера и голосом, который мог бы заменить сирену ГО.

Пётр сглотнул.

— Я… это… работать пришёл, — выдавил он.

— Работать? — переспросила Петровна, подходя к нему. — Ну-ну. Посмотрим, какой ты работник. У нас тут всё просто: кто слабый — того мы ласково отпускаем восвояси. А кто крепкий — того бережём… иногда.

Все бабы заржали.

Пётр улыбнулся — чуть нервно. Он не знал, что на заводе «беречь» означает «крутить в шутках до тех пор, пока человек не начнёт отвечать тем же».

Глава 2. Проверка на новичка

В первый же день Пётра «обработали» культурно.

— Молодой человек, — сказала худая Вера Николаевна, развешивая на сушилку халаты, — принесите-ка, будьте добры, ведро пара.

— Чего? — не понял Пётр.

— Пара! — сказала она уверенно. — У нас он на складе хранится. Ведро возьмите пластиковое. Металлическое нельзя — растает!

Девки еле держались, чтобы не заржать при нём.

Пётр ушёл на склад. Вернулся через пять минут.

— Нету там ведра пара.

Женщины уже набирали воздух, чтобы дружно засмеяться, но Пётр добавил:

— Я глянул в соседний сарай — там тоже пусто. Наверно, вы уже весь пар в цех потратили.

Ржала уже вся смена.

— А этот с юмором! — оценила Петровна. — Ну держись.

И началось.

Глава 3. Испытание ночной сменой

Самое страшное на заводе было — ночные смены. Потому что к утру женщины превращались в смесь ведьм, сороконожек, и матерых хохотушек. Серьёзность падала до нуля, а безудержные шуточки — до минус бесконечности.

И вот Петра впервые поставили на ночь.

В час ночи он понял: они его испытывают.

— Девки, — сказала Петровна, хлопнув ладонями. — Настало время обряда. Новичка надо посвятить в наш цех.

— В какой обряд? — напрягся Пётр.

— В торжественный! — сказала Петровна. — Ничего страшного. Чисто заводская традиция.

Женщины окружили его полукругом.

— Ну, Семёнович, — сказала Петровна, — раздевайся до рабочей формы.

Пётр напрягся, но снял куртку. Женщины зацокали языками.

— Да не это! — сказала Тамара. — Рабочая форма — это комбинезон! Петровна просто сказала не так.

Пётр выдохнул и расстегнул комбинезон.

— Ага, — сказала тётка у станка. — Нормально. Живой.

— Девки, — сказала Петровна торжественно. — Пора.

Они вынесли огромный короб. На нём было написано: «ОБРЯД ПОСВЯЩЕНИЯ».

Пётр напрягся.

Петровна открыла короб.

Пётр увидел… ведро. Полное… шоколадных конфет.

— Берёшь три, — сказала Петровна, — и читаешь присягу: «Я, Пётр Степанович, обязуюсь терпеть ваши приколы, как терплю запах тушёнки в жаркий день».

Пётр рассмеялся. Женщины тоже.

Присягу он прочитал. Конфеты — съел.

Смена приняла его. Но дальше было хуже.

Глава 4. Легенда о колене

В цехе ходила легенда.

Десять лет назад здесь работал мужик. Говорили, что женщинам он приглянулся, но был настолько стеснительным, что, когда его решили «подколоть», тот убежал через окно раздевалки и уволился.

С тех пор женщины шутили:

— На нового посмотрим, что у него «до колена».

И имелось в виду совсем не то, что подумал бы любой другой человек. На заводе шла игра слов: «до колена» — значит «устойчивость», «стойкость», «выдержка». То есть если у мужика характер «до колена», он не убежит от баб.

И вот в первую же ночь Петровна сказала:

— Девки, давайте посмотрим, до какого места у Петра характер.

Женщины подошли ближе. Пётр покраснел:

— А вы что… это…

— Не волнуйся, — сказала Петровна, — мы сейчас проверим твою выдержку.

Она протянула ему… металлическую трубу.

— Держи.

Пётр взял. Труба была тяжёлая — килограммов пятнадцать.

— Вот, — сказала Петровна. — Стоишь в углу и держишь её вертикально. У кого выдержка кончается — у того труба падает. Посмотрим, до колена ли у тебя терпение.

Женщины опять хитро переглянулись. И Пётр понял: смысл же в игре! Они троллят новичка. И только если он выдержит давление — примут.

Он держал трубу. Две минуты. Пять. Десять. Женщины уже перестали смеяться. Петровна присвистнула.

— Ну, ты даёшь. Ладно. Опускай.

Пётр поставил трубу. Женщины хлопнули в ладоши.

— Всё, — сказала Петровна. — Принимаем. Характер у мужика — до колена.

И лишь потом он узнал, что предыдущие мужики сдавались через 40 секунд.

Глава 5. Неожиданный авторитет

Через пару недель Пётр стал своим.

— Мужик-то нормальный! — сказала однажды Людка-Крановщица. — Спокойный. И шутку понимает.

— И не орёт, — добавила маленькая Оксанка. — И в глаза смотрит, а не в потолок, как предыдущий.

— И главное, терпит! — подытожила Петровна. — Вот это важнее всего.

Женщины прислушивались к его советам. Перестали проверять ведром пара. Перестали подсовывать фальшивые объявления «Срочно требуется мужчина на массажный станок». Начали даже варить ему чай по очереди.

И тут случилось событие, которое определило всё.

Глава 6. Ночной переполох

Ближе к двум часам ночи в цехе погас свет. Сначала моргнул, потом выключился совсем.

— Ох, девки! — позвала Петровна. — Опять рубильник выбило! Кто полезет?

Обычно мужчины лазили в электрощиток. Но мужчины на заводе отсутствовали.

Петровна посмотрела на Петра:

— Ну что, герой? Полезешь?

— Полезу, — сказал Пётр.

Он взял фонарик, вышел в тёмный коридор и полез в подвал, где находилась щитовая. Через минуту из подвала раздался грохот.

— Ой, — сказала Тамара. — Упал?

— Конечно упал! — ответила Оксанка. — Настоящего же мужика у нас не было сто лет! Подвал-то мы весь забросили!

Но Пётр поднялся. Нашёл щиток. Включил рубильник. Пыль села ему на лицо. Он чихнул. И поднялся обратно.

Свет загорелся. Женщины зааплодировали.

— Вот! — сказала Петровна. — Наконец-то нормальный мужик на заводе.

Но это было только начало.

Глава 7. Нечаянная правда

После той ночи мужики из соседних заводов начали приходить «поздороваться».

— Ну что, — спросил один, — как тебе наше бабье царство?

Пётр усмехнулся:

— С ними не страшно. Они добрые.

— Добрые? — переспросил сосед. — Ты их плохо знаешь.

Но Пётр уже знал: они суровые, громкие, иногда резкие, но в душе — светлые.

Однажды он услышал, как женщины в столовой разговаривают.

— Хорошо, что Пётр у нас, — сказала Оксанка. — С ним спокойнее.

— Ага, — сказала Людка. — И Петровна меньше орёт.

— И смена дружнее стала, — добавила Вера. — Как будто мужская энергия на всех распределилась.

Пётр стоял за дверью и улыбался. Он не думал, что его присутствие даст такой эффект.

Глава 8. День, когда на завод пришла комиссия

На завод неожиданно нагрянула проверка: директор, главный инженер, начальник отдела кадров и ещё несколько важных людей. Женщины нервничали. А Пётр — не очень.

Директор подошёл к Петровне:

— Ну что, как у вас дела? Как коллектив?

— Коллектив у нас отличный, — сказала Петровна. — Мы мужика нашли.

— Мужика? — удивился директор. — И он… работает?

— Работает! — сказала Петровна. — Мы его уже проверили. У него характер — до колена.

Директор покраснел. Инженер уронил папку. А женщины дружно заржали так, что эхо понеслось до соседнего цеха.

Пётр понял: всё. Завод его принял окончательно.

Глава 9. Финал, которого никто не ожидал

Прошло полгода. Пётр стал настолько своим, что без него смена не начиналась. Он помогал женщинам таскать ящики, чинить мелкие поломки, приносил чай, шутил, спорил, рассказывал истории. А главное — слушал.

И вот однажды вечером Петровна подошла к нему и сказала:

— Пётр, ты знаешь… мы когда тебя сюда принимали, думали — сбежишь через неделю.

— Почему?

— Потому что мы бабы шумные, крутые, иногда грубые. И мужики нас боятся.

Пётр улыбнулся:

— А мне у вас хорошо.

— Знаю, — сказала Петровна. — Поэтому… мы решили: ты — наш. Полностью.

— Это как?

Петровна достала огромный короб.

— Подарок. От всей смены.

Пётр открыл короб. Внутри лежала… та самая металлическая труба. Только на ней теперь была табличка:

«Пётр Степанович. Характер — до колена. Завод включил в штат навсегда».

Женщины засмеялись. Пётр засмеялся тоже. И понял: такого коллектива, как эти заводские бабы, нет нигде.

Петровна ещё долго потом прохаживалась по цеху, бросая в сторону новичка косые взгляды, как будто оценивая не его работу, а что-то куда более важное. Остальные женщины, вдохновлённые первым «испытанием», тоже разошлись не на шутку. Видно было: завод уже давно не видел свежего материала, а тут — мужик. Да не просто мужик, а новый, незнакомый, непроверенный. А значит — надо довести до ума, как положено по негласному бабскому уставу.

— Новенький, — подлетела к нему кудрявая Оксанка, лет двадцати трёх, — у нас тут традиция. Каждый, кто приходит первый день, должен пройти посвящение.
— Я только что вроде как прошёл, — тихо заметил он.
— То было вступление, — важно заявила она, — а теперь — практика.

И выдала ему ковш, три болта, какой-то подозрительный ключ и рулон синей изоленты — предмет, которым на заводе лечили всё: от проводки до человеческих душ.

— И что мне с этим делать?
— А вот это и проверим! — подмигнула Оксанка и убежала, хихикая.

Мужик оглянулся — цех гудел, каждая делала вид, что занимается своим делом, но краем глаза наблюдала: как он справится, куда пойдёт, кого спросит. Он пару минут постоял, потом принял стратегическое решение: идти к самой страшной. Если выживет — значит, принят.

Самой страшной была Людка Крановщица. Ростом под метр девяноста, плечи — как у борца, взгляд — как прожектор, который всё видит, всё знает и при случае спалит. Она сидела высоко на своём кране и правила цехом, как королева небесной высоты.

— Людмила… э-э… — начал было он.
— Людка. Я не обижаюсь, — рявкнула она сверху. — Чего надо?
— Меня… э-э… отправили. С проверкой.
— А! — оживилась она. — Значит так. Если хочешь выжить — держись крепче. И не вздумай орать.

И прежде чем он успел понять, что происходит, кран со скрипом опустил огромный магнит прямо рядом с ним, подняв с пола железяки, которые никто не поднимал уже лет десять. Магнит, как назло, зацепил и его ключ.

— Людка! — крикнул он. — Это мой инструмент!
— Ну так забирай, — спокойно ответила она.

И подняла магнит… метра на два вверх.

Новичок посмотрел, потом на всякий случай заглянул вниз, хотя смысла не было. Под ним был только холодный бетон и неизбежный позор. Но отступать было нельзя — за ним наблюдали десятки глаз.

Он сделал шаг.
Потом ещё один.
Потом ухватился за металлическую балку, подтянулся, вдохнул — и пополз вверх.

— О! — раздалось снизу. — Смотрите, Петрушка ползёт!
— А ничего так задница у него, — хмыкнула кто-то сбоку.
— Не лыком шит, — оценила Петровна. — Своего мужа так в девяностые по трубе гоняла — армия отдыхает.

Он забрался к магниту, ухватился за ключ, стянул его, чуть не рухнув вниз, и в тот момент услышал, как Людка, не меняя выражения лица, протянула:

— Нормально. Жить будет. Спускайся теперь.
— А… как?
— Как залез — так и слезешь, — пожала она плечами. — У нас всё по логике.

Он спустился, как мог, соскальзывая, цепляясь, пару раз почти теряя сознание. Когда ступил на бетон, к нему подбежала Оксанка.

— Ну как?
— Вы ненормальные, — честно признался он.
— Это да, — легко согласилась она. — Но ты держишься молодцом. Осталось последнее испытание!

Он чуть не сел на пол от отчаяния.

— Какое ещё?
— Самое главное. Испытание Чаепитием.

Он непонимающе нахмурился.

— У нас тут так, — вступила Петровна, подходя со своим неизменным суровым выражением. — Кто выпьет наш фирменный чай и выживет — тот свой человек.

Он огляделся. Женщины уже доставали кружки, пакетики, странные травы, какие-то банки. С каждой секундой его уверенность таяла.

— А что в этом чае?
— Да так… — неопределённо произнесла Петровна. — Смесь традиций и фольклора.
— И химии, — добавила Тамара, подмигивая.
— И Петровниного настроения, — сказала кто-то сзади.
— А оно у меня разное, — сурово заметила Петровна.

Его посадили за стол. Перед ним поставили кружку. Чай в ней был цвета старого трактора — тёмного, подозрительного и вызывающего философские размышления о смысле жизни.

— Пей, — скомандовала Петровна.

Он поднял кружку, вдохнул аромат… и понял, что это пахнет не чаем, а чем-то между мятой, сваренным сапогом и воспоминаниями о тяжёлой молодости.

Он сделал глоток.

Одна секунда.
Вторая.
Третья.

Глаза на месте. Сознание не уплыло. Сердце бьётся.

Он выдохнул.

— Нормально, — сказал он. — Только… крепковато.

Женщины переглянулись.

И тут Петровна впервые улыбнулась.
Улыбка была редкая, как солнечное затмение.

— Ну что, бабы, — объявила она. — Принят.

И цех взорвался аплодисментами — громкими, искренними, с присвистами, смехом и причмокиванием.

А новичок сидел, держась за кружку двумя руками, и только тихо повторял:

— Господи… куда я попал…

Но где-то в глубине души ему уже нравилось.