Эта квартира принадлежит моей семье
— Эта квартира принадлежит моей семье, и ты не имеешь права что-то здесь менять — голос свекрови дрожал от ярости, когда она увидела меня с
— Эта квартира принадлежит моей семье, и ты не имеешь права ничего здесь менять! — голос Тамары Петровны дрожал от гнева.
Настя замерла с валиком в руке. Светло-бежевая краска медленно стекала на защитную плёнку. В гостиной пахло свежим ремонтом и разрушенными надеждами.
— Это наша с Игорем квартира, — спокойно ответила она, стараясь не встречаться взглядом с покрасневшим лицом свекрови. — Мы выкупили вашу долю полгода назад, вы же помните?
Тамара Петровна сжала кулаки. Её аккуратно уложенные седые волосы растрепались, когда она резко мотнула головой.
— Выкупили? Вы меня обвели вокруг пальца! Игорь сказал, что оформляет кредит на машину, а сам… — она осеклась, поняв, что сказала лишнее.
Настя опустила валик в лоток. Вот оно. Подтверждение тому, что она догадывалась всё это время. Игорь солгал матери о цели кредита, зная, что та никогда не согласится продать свою часть.
— Значит, вы знали про кредит, — тихо произнесла Настя. — И промолчали. Потому что думали, что квартира останется под вашим контролем.
— Не смей со мной так разговаривать! — вспыхнула Тамара Петровна. — Я здесь прожила тридцать лет! Воспитывала сына! А ты… пришла неизвестно откуда и решила всё изменить!
Настя поставила лоток на пол и выпрямилась. Три года. Три долгих года она терпела постоянное вмешательство свекрови. Сначала та жила с ними — квартира была трёхкомнатная, доставшаяся от бабушки Игоря. Потом, после долгих разговоров, согласилась переехать к сестре, но ключи так и не отдала.
— Я не случайный человек, — спокойно сказала Настя. — Я жена вашего сына. И мы имеем право обустраивать свой дом так, как хотим.
— Свой? — горько усмехнулась Тамара Петровна. — А что ты вложила в этот дом? Игорь ведь выплачивает кредит!
Настя прикусила губу. Бесполезно. Свекровь не знала, что она работает дизайнером и зарабатывает не меньше мужа. Не знала, потому что Игорь не решился признаться, что его жена — не домохозяйка, о которой та мечтала.
— Где Игорь? — спросила Тамара Петровна, осматриваясь. — Почему его нет дома в выходной?
— Его вызвали на работу, — ответила Настя, вытирая капли краски.
— Конечно! Оставил тебя одну всё переворачивать! — свекровь подошла к окну. — Бежевый цвет! Как в больнице! А ведь были такие милые зелёные обои!
Настя вспомнила те обои — потускневшие, с пятнами и трещинами. Но для Тамары Петровны они были символом прошлого.
— Мы с Игорем вместе выбрали этот цвет, — спокойно сказала она.
— Он просто не захотел с тобой спорить! — резко ответила свекровь. — Ты управляешь им! Заставляешь обманывать меня!
Зазвонил телефон. На экране высветилось имя Игоря.
— Алло? — Настя включила громкую связь.
— Настя, мама не приходила? — голос мужа звучал устало. — Она звонила, кричала что-то про ремонт.
— Она здесь, — спокойно ответила Настя. — Ей не понравился цвет стен.
— Ох… — Игорь тяжело выдохнул. — Я же просил её заранее предупреждать.
— Предупреждать? — возмутилась Тамара Петровна. — Я должна проситься в дом, где прошла моя жизнь?
— Мам, мы же договаривались, — устало сказал Игорь. — Это теперь наш с Настей дом. Вы получили деньги за долю.
— Деньги! Только они для вас важны! А о воспоминаниях вы не подумали…
— Мам, давайте поговорим спокойно, когда я вернусь. Через пару часов.
Он отключился. Тамара Петровна посмотрела на Настю взглядом, полным неприязни.
— Доигралась, — процедила она. — Думаешь, раз выкупили долю — всё позволено? Думаешь, я позволю тебе стереть память о нашей семье?
— Я не стираю память, — твёрдо ответила Настя. — Я просто делаю ремонт в своём доме.
— В своём? — усмехнулась Тамара Петровна. — Посмотрим, что скажет Игорь, когда узнает всю правду о тебе.
Тамара Петровна произнесла это с таким холодом, что Настю передёрнуло.
В её голосе звучала не просто обида — это была угроза. Настоящая, продуманная, из тех, что не произносятся просто так.
— Какую правду? — спросила Настя тихо, но в её голосе прозвучала твёрдость.
Свекровь усмехнулась, сложив руки на груди.
— О, не притворяйся, будто не знаешь. Я всё прекрасно вижу. Ты ведь не та, за кого себя выдаёшь, правда? Не простая девочка из «провинции», как ты рассказывала. Всё это — ложь.
Настя нахмурилась.
— Вы о чём?
— О твоей прошлой работе, например, — медленно сказала Тамара Петровна, наблюдая за реакцией невестки. — Да-да, я навела справки. Ты ведь не всегда дизайнером была, верно?
У Насти перехватило дыхание. Она и правда не хотела, чтобы Игорь узнал, что несколько лет назад работала в агентстве, где занималась рекламными проектами для одного сомнительного бизнесмена. Тогда она ушла оттуда, когда поняла, во что втянулась. Но прошлое, как всегда, имеет привычку возвращаться в самый неподходящий момент.
— Это было давно, — спокойно сказала она, собравшись. — И к нашей жизни это не имеет никакого отношения.
— Не имеет? — прищурилась свекровь. — Посмотрим, что скажет Игорь, когда узнает, кто его жена на самом деле.
Настя почувствовала, как к щекам приливает жар. Внутри всё кипело — от несправедливости, от бессилия. Она понимала, что если позволит этой женщине управлять собой, то потеряет всё. И уважение мужа, и дом, и покой.
— Вы можете говорить что угодно, — твёрдо произнесла она. — Но я не позволю вам разрушить наш брак.
— Ах вот как? — вскинула брови Тамара Петровна. — Ты думаешь, я не смогу?
Она подошла ближе. Между ними оставалось меньше метра. Настя ощутила запах её духов — резкий, старомодный, будто выветрившийся из прошлого.
— Вы не понимаете, что своими словами только отдаляете Игоря, — тихо сказала Настя. — Он взрослый человек. Он сам принимает решения.
— Ошибаешься, милая. Мой сын всегда прислушивался ко мне. Всегда. А ты просто пользуешься его мягкостью.
Настя покачала головой.
— Нет. Он просто любит вас. Но вы превращаете эту любовь в оружие.
Свекровь зло рассмеялась.
— О, какая пафосная речь! Ты, видно, в фильмах насмотрелась. Думаешь, если будешь стоять тут с валиком, то станешь хозяйкой? Нет, девочка. Хозяйка здесь — я.
Эти слова ударили сильнее, чем крик. В них звучала собственность, уверенность в безнаказанности.
— Тогда почему вы живёте у своей сестры, а не здесь? — спокойно спросила Настя.
— Потому что не хочу смотреть, как вы всё разрушаете! — выкрикнула та. — Но теперь я вижу, что иначе нельзя.
Она схватила с подоконника свой телефон и что-то быстро набрала.
— Алло, Игорёк? Приезжай домой. Срочно. Да, прямо сейчас. Мы должны поговорить. О твоей жене.
Настя попыталась остановить её, но та уже отошла в сторону, демонстративно отвернувшись.
Через двадцать минут дверь хлопнула. Игорь вошёл — усталый, раздражённый.
— Мам, что случилось? Я же сказал, не устраивай сцен.
— Сынок, я не могу больше молчать, — произнесла она дрожащим голосом, мгновенно меняя интонацию на жалобную. — Она меня выживает. Красит стены, выбрасывает вещи отца… даже старое кресло, помнишь? Всё в мусор! А теперь ещё и… скрывает от тебя прошлое!
Игорь нахмурился.
— Мама, перестань. Кресло сгнило, ты сама говорила, что оно пахнет сыростью.
— Да как ты можешь так говорить?! Это же память о твоём отце!
Настя тяжело вздохнула.
— Никто не хотел вас обидеть, — мягко сказала она. — Мы просто делаем ремонт. Всё старое сохраняется на фото, мама. Вещи — это не память.
— Для тебя, может, и не память! — закричала свекровь. — А для меня — жизнь!
Игорь подошёл, положил руку матери на плечо.
— Мам, успокойся.
— Нет, ты не понимаешь! — она вырвалась. — Я должна рассказать тебе правду о Насте!
Настя напряглась.
— Она обманывала тебя с самого начала, — продолжала Тамара Петровна. — Она скрывает, где раньше работала. Я узнала — у неё связи с какими-то мошенниками!
— Что за бред? — раздражённо бросил Игорь. — Откуда у тебя это?
— Люди сказали! — воскликнула она. — И документы видели!
Настя сделала шаг вперёд.
— Это ложь. Я не работала с мошенниками. Я занималась дизайном рекламы, и всё было законно. Если хотите, я покажу контракты и письма.
Игорь посмотрел на неё. Долго, пристально.
— Почему ты мне не рассказывала?
Она опустила взгляд.
— Потому что знала — это станет поводом для новых скандалов. Я просто хотела жить спокойно.
Тамара Петровна резко отступила к двери.
— Видишь, сынок? Она всё скрывает! А теперь из тебя делает врага. Я ухожу, но запомни: она разрушит твою жизнь.
Дверь хлопнула.
В комнате остались только Настя и Игорь. Тишина была густой, почти осязаемой.
— Ты веришь ей? — спросила Настя, глядя прямо в глаза мужу.
Он долго молчал, потом выдохнул:
— Я не знаю… Мне нужно всё обдумать.
Эти слова резанули сильнее, чем любая ссора. Настя почувствовала, как между ними выросла стена. Та самая, которую они вместе строили из кирпичей доверия — теперь треснула.
Когда Игорь ушёл в спальню, Настя осталась одна. Взгляд упал на свежевыкрашенную стену. Бежевый цвет казался теперь не мягким, а безжизненным.
Она села на подоконник, глядя на улицу, и вдруг вспомнила слова своей бабушки:
«Настоящий дом — это не стены. Это то, где тебя понимают».
В эту минуту Настя поняла: возможно, ей придётся строить свой дом заново. Без чужих условий. Без постоянного страха.
С нуля.
Но уже — на своих правилах.