Мама, я вернулась

1. Мать стояла у открытого гроба, её плечи содрогались от рыданий, а голос прерывался отчаянными всхлипами — она умоляла священника и собравшихся похоронить её рядом с дочерью, словно обретённое согласие могло вернуть хоть крупицу тепла в её разбитое сердце.

2. В высоком зале с чёрными бархатными драпировками и светящимися свечами царила гнетущая тишина: каждый вздох казался оскорблением памяти погибшей, а эхо шагов по мраморному полу отзывалось болезненным стуком о мёртвую душу.

3. Болезнь подкралась внезапно — сначала простуда, повышение температуры до предела, затем общее недомогание, которое медсёстры и врачи списывали на грипп, пока не проявились первые признаки редкого воспаления мозга.

4. Медицинский персонал долгие часы пытался стабилизировать состояние девушки: вводили капельницы, ставили уколы, но в тот самый момент, когда робкая надежда ещё теплилась в сердцах близких, её сердце остановилось, и врачи, склонив головы, развели бессильные руки.

5. Время словно застыло: родные не успели сказать прощальных слов, не успели обнять, не успели поцеловать — и уже всё было кончено, унесено холодной тишиной биохимической вахты.

6. Девушка в гробу казалась спящей: бледное лицо лежало спокойно, ресницы едва касаясь щёк, а руки были сложены на груди так, будто она готовилась к очередному дню учёбы или прогулке по любимому парку.

7. В её выражении не было ни страха, ни боли — только безмятежность, будто после долгой, тяжёлой недели она наконец досталась заслуженного отдыха, и сейчас тело отдыхало в нежном объятии покоя.

8. Но в этой картине сновидения сквозило нечто ледяное: кожа была холодна на ощупь, как мраморная скульптура, и каждый, кто подходил ближе, чувствовал, как мороз пробегает по венам.

9. Мать стояла над дочерью словно намертво прикованная к этому месту: лицо её исказилось от горя, слёзы текли ручьём, одежда была мокрая от бесконечного плача.

10. Её руки дрожали, словно внутри бушевала буря, а губы шептали бессвязные фразы: „Зачем… зачем ты ушла?..“, „Ну нельзя же так…“ — и каждый звук рвал сердце слушающих на части.

11. Неожиданно её отчаянный крик разорвал тишину траурного зала: «Похороните меня рядом с ней! Я не хочу жить без неё! Это невыносимо!» — и это взрывное заявление повергло всех в шок.

12. Отец, вцепившись материи её платья, пытался удержать жену, уговаривал сдержаться, но слёзы и боль заставили её вырваться, она отпрянула и обречённо топтала ковровое покрытие, словно в поисках опоры.

13. Каждый гость подходил к матери, не сдерживая слёз: они касались её плеча, шептали слова утешения, но голос дрожал, а слова сыпались тяжёлыми комьями, потому что никто не знал, как обуздать эту глубокую рану.

14. Атмосфера оплакивания была пропитана сожалением, вины и бессмысленностью: никто не хотел произносить слово „покой“, потому что это звучало как предательство, и каждый понимал — впереди будут ямы, тяжкие утраты и болезненные воспоминания.

15. Но ничто не могло смягчить это мучительное горе: стены зала казались чужими, веяло прохладой, и весь мир сузился до размера этого маленького гроба с безмолвным телом дочери.

16. И вдруг мать, уже почти рухнувшая на колени, замерла: она словно услышала внутри гроба что-то, что заставило её напрячь все чувства.

17. В её сознании мелькнуло сомнение: неужели за всем этим стоит какое-то злое предчувствие? Но страх был сильнее — она ощутила нетипальную неровность в облике дочери.

18. Она медленно наклонилась, стараясь приблизить лицо к телу, чтобы всмотреться поближе — в сердце проснулась надежда, что всё это — кошмар, что она вот-вот разбудит дочь прикосновением.

19. Она всмотрелась в уголок глаза, который должен был быть стеклянным и неподвижным, но там мелькнул тончайший намёк на движение, как будто влага смахнулась давно, а на её месте застыла неестественная сухость.

20. Глаз, обычно чуть влажный и блестящий, в уголке покрылся лёгким пурпурным налётом, что вызывало мурашки по коже: мать ощутила, как внутри что-то застыло, словно капкан.

21. Ее губы, вместо привычного бледного спокойствия, приобрели слегка синеватый оттенок, отчего всё лицо дочери вмиг стало чужим и пугающим, словно предвестником чего-то зловещего.

22. И в этот момент мать не выдержала — из её груди вырвался крик, такой пронзительный и дикий, что каждый звук разнесся эхом по всем углам траурного помещения.

23. Слёзы застыло на её щеках — словно капли горя на бесчувственной броне — а сердце забилось бешено, отдаваясь гулом в ушах.

24. Она уставилась на каплю влаги, застывшую у уголка глаза дочери, словно в ней таилась последняя надежда, которую она пыталась выжать как последнюю каплю живительной воды.

25. Осторожно проведя пальцем по холодной шкуре лица, она ожидала мягкости фарфора, но наткнулась на твердь, нечто неподатливое и чуждое, словно резиновая маска, натянутая на мёртвое тело.

26. Губы девушки еле дрогнули, будто внутри неё что-то пробудилось, но это движение больше напоминало рудимент — крошечный импульс, не приведший к полному оживлению.

27. Мать отпрянула в ужасе, ударившись лбом о край гроба, как будто пыталась отвернуться от непостижимого, но взгляд её всё ещё был прикован к пустым глазам.

28. Из глубины гроба раздался приглушённый стон, тихий и едва уловимый, но в тишине зала он прозвучал как раскат грома.

29. Гости вскрикнули и отшатнулись, цепочка из ужаса и паники мгновенно рванула по всему траурному собранию.

30. Отец бросился к матери, чтобы поддержать её, но сам застыв в ступоре, когда увидел: в гробу что-то шевелится, словно внутри неё борются жизнь и смерть.

31. Полумрак зала охватил всех присутствующих, и даже слабый свет ламп спадал тяжёлой вуалью — всё вокруг как будто задержало дыхание.

32. Девушка, лежавшая неподвижно, вдруг медленно подняла руку: костлявые пальцы мягко двинулись, оставив за собой еле заметный скрежет.

33. Её пальцы, словно рефлекс, сжались в кулак, будто она хотела что-то ухватить из этого мира, но сил было мало, и кулак распался так же неожиданно, как и возник.

34. Лёгкий шёпот сорвался с её потрёпанных губ — звук едва различимый, но в тишине траурного зала он зазвучал как голос из потустороннего мира.

35. „Мама…“ — это слово пронзило сердца, словно острая стрела — в нём звучали тоска, надежда и странное отчаяние одновременно.

36. Гости застыли: никто не мог пошевелиться, все кадры реальности растянулись, и мир мигом скатился в бездну неведомого.

37. Стон сменился еле уловимым шёпотом, полным противоречивых эмоций — то холодной пустоты, то страстного желания вернуть тепло.

38. Мать подбежала к гробу, схватилась за края крышки и, в отчаянной попытке увидеть дочь воочию, чуть не сорвала её с петель.

39. В зале воцарилась острая, болезненная пауза: время будто захромало, и каждый дышал, стараясь не прорвать это хрупкое мгновение.

40. Дочери едва хватало воздуха, её грудь вздымалась тяжело, но она продолжала шептать, пытаясь до конца выразить сокровенную мысль.

41. Гроб словно «дышал» вместе с ней: мягкие колебания древесины доносились до окружающих, превращая статичную сцену в живой театр ужаса.

42. Каждая каменная плита пола резонировала от этого полунагого звука, словно сама земля содрогалась от бессмысленной жестокости судьбы.

43. В воздухе смешались запах ладана, слёз и паники — таинственная, гнетущая и притягательная смесь, перед которой было не устоять.

44. Крышка гроба медленно приподнялась, и перед собравшимися предстало искажённое, но всё ещё живое лицо дочери с запекшейся кровью на висках и тёмными кругами под глазами.

45. В последний момент, когда глаза полностью открылись, оттуда вышел тихий, но отчётливый шёпот: «Мама… я вернулась», и траурный зал взорвался криком ужаса и отчаянного облегчения одновременно.